В связи с объявлением частичной мобилизации, я, как невоеннообязанный, считаю, что некоторые вещи обсуждать не вправе — готовность или неготовность людей отправиться воевать, их предполагаемую трусость или безумную отвагу, и всё остальное из этого ряда.
Поэтому не буду.
Однако есть некоторые концептуальные и системные события, которые я обсуждать могу себе позволить, и которые давно не дают мне покою.
Одним из таких событий является "случай с гвардейской/георгиевской лентой". В самом началее украинских событий в майской Одессе 2014-го года моё непонимание вызывал тот момент, что носители такой ленты прочитывались их противниками, как агитаторы и сторонники России. Особенное недоумение это вызывало в преддверии Девятого мая — праздника Победы.
В моём понимании такая лента всегда была символом именно Победы над фашистской Германией , а Россия там присутствовала опосредованно, именно через эту победу. Однако же на равных условиях в моём понимании там присутствовали и Украина, и Казахстан, и Белоруссия, и все остальные, кто принимал участие в той войне в счставе Советского Союза.
Тем не менее, я своими глазами видел замотанного в платок юношу, истерически кричащего на фоне Дома профсоюзов:
— что, Путин, скажешь нет здесь твоих агентов? Вот же они — с колорадскими лентами!
Видел и продолжал не понимать, что, чёрт побери, это значит?
И всё это остаётся для меня таким же непонятным, если только не допустить что:
В течение всех лет, предшествовавших майдану 2014-го, всё, что было связано с Великой Победой, систематически вытравливалось из памяти общества. Все символы и знаки предавались забвению.
Или же:
Всё, что было связано в Победой, было объявлено поганым, недостойным и связанным исключительно с Россией. А поскольку новые герои новой украинской власти в антифашисты не годились (но это не должно было становиться чем-то не дающим им право занимать первые места в пантеоне государственных витринных тотемов), то решение было таково — "Если мы не можем назвать наших героев антфашистами — тем хуже для антифашизма". Такова логика новых идеологов.
Кроме того, совершенно понятным становится тогда, что настоящее противостояние было в те дни не между Украиной и Россией, а между фашизмом и антифашизмом.
Вторым непонятным моментом стало то, что наши отечественные поклонники Украины, как только появились первые ассоциации георгиевских лент с Россией, без контекста Победы, стали в один голос уверять, что никогда это и не было символом Победы, что это выдумки и профанация.
Но я собственными глазами видел на каждой второй открытке, на каждом втором плакате, на каждом втором транспаранте эти ленты. Именно в дни парадов и праздника Победы. Всю свою жизнь видел. А многие из уверявших были не младше меня.
И это тоже не имеет никакого объяснения, если только не предположить, что все эти люди обыкновенные бессовестные вруны.
Блюмкинъ.